Про жизнь под парусом на 108-летнем судне, морские приключения и невероятную судьбу исторической шхуны «Надежда», построенной в Голландии, ходившей под нацистскими флагами во Вторую мировую и под Алыми парусами на фестивале выпускников в Санкт-Петербурге, рассказывает Алина Чемерис, журналист и участник экспедиции РГО.
Недавно я рассказывала про свою экспедицию с Русским географическим обществом к затонувшим кораблям, которые лежат на дне Балтийского моря. Один недалеко от Гогланда, другой — на маршруте Таллинского перехода. Добраться до этих мест участникам экспедиции помогла шхуна «Надежда» — парусник, построенный 108 лет назад.
На историческом судне мы не только дошли до нужной точки, но еще и жили, как настоящие морские волки: сами готовили себе еду и ставили паруса. Судьба «Надежды» настолько интересна, что достойна отдельного рассказа.
Прямо по курсу
Мы погрузились на «Надежду» на петербургском причале.
Царила потрясающая лунная ночь. Балтика была спокойна, а на берегу возвышалось светящееся и искрящееся здание Лахта-центра. Расселившись по небольшим каютам и скинув рюкзаки, мы собрались в кают-компании.
Мы — это журналисты, представители Центра подводных исследований РГО и экипаж корабля. Первым делом, чтобы ненароком не свалились за борт и не поломали ничего на судне, боцман Алексей Филинович провел инструктаж.
— В каютах, в камбузе и кают-компании должен быть порядок, — строго говорит он. — На снасти, что находятся на палубе, и прочие дельные вещи, не садитесь и не ставьте ноги. Это неуважение к кораблю. Видели кнехты с зелеными веревками? Они называются «голова боцмана». Сядете на них, будет считаться, что сели мне на голову. Не надо так. И за борт не перевешивайтесь сильно, чтобы не пришлось вас потом доставать.
Кивнув, что все поняли, мы немного посидели и разошлись по каютам.
Места в них было немного, но достаточно, чтобы уместились кровати, стулья и даже небольшой холодильник. В каютах сильно пахло соляркой — это оттого, что в трюме установлен двигатель, на котором и идет сейчас «Надежда».
На движке и без парусов корабль может разогнаться до 4 узлов — если переводить на привычные километры в час, то получится скорость очень быстро идущего пешехода. Под убаюкивающее покачивание в кромешной темноте спать было удивительно комфортно. А к солярке мы быстро принюхались.
Главная задача с утра — не проспать завтрак. Поэтому, услышав будильник, я сразу вскочила и полетела наверх. Кок — а им оказалась милая молодая девушка — уже готовил завтрак. Как выяснилось, проснулась только я одна. Ну что ж, зато было время поразглядывать исторический корабль.
Травить и выбирать
Нам далеко до настоящих морских волков, ведь с момента постройки «Надежды» в 1912 году, ее «комплектация» сильно поменялась. Из оригинального остались только корпус и штурвал.
— Этот штурвал не бутафория, это и вправду руль, — улыбается капитан парусника Максим Долматов. — От него не отойти, нужно постоянно контролировать. Я на «Надежде» уже третий год и, знаете, гордость берет. Это же такая романтика — ходить под парусами, как наши предки когда-то давно.
Пока я беседовала с капитаном, проснулась остальная команда и мы пошли завтракать. А после боцман Алексей сообщил, что подул нужный ветер, и самое время ставить паруса. И делать это придется, конечно же, нам.
Опытная команда, как объяснил боцман, справляется с задачей минут за 15. По корабельным меркам на «Надежде» парусов немного — всего 6. Первым делом Алексей провел инструктаж. Рассказывая нам, за какой конец веревки тянуть и как этот конец называется, он с легкостью жонглировал морскими терминами. Мы же будто слушали иностранца.
Мне доверили веревку под названием риф-шкентель.
Чтобы запомнить это название, мозгу, как бы он ни отбрыкивался, пришлось поднапрячься. Какие веревки расхватали мои коллеги, я уже и запуталась. Хотя порой здешними названиями впору называть какую-нибудь французскую провинцию или марку дорогих часов: гафель-гардель, эренс-бакштаг, дирик-фал. Все это морские термины.
— Фал выбирай, нирал трави! — вдруг скомандовал Алексей. Мы все замешкались, вспоминая свои названия. Кстати, «выбирать» в переводе на русский значит «тянуть», а «травить» — «выпускать». Это тоже следовало учитывать.
Мой риф-шкентель надо было как-раз травить.
Это не могло не радовать. Рядом парни, вчетвером повиснув на веревке, пытались вытянуть ее так, чтобы большущий парус под названием грот (его мы ставили последним) полностью раскрылся и встал ровно. Почти получилось. В общей сложности на постановку парусов мы угробили 2 часа.
— Ну что, для первого раза сойдет, — бодро заметил Алексей. — Но не торопитесь радоваться, вам это все еще складывать.
Воцарилась немая сцена.
Меньше всего на свете в этот момент нам хотелось вновь связываться с парусами. Но сворачивать их оказалось гораздо проще, чем ставить. Мальчишки справились и без нас, девочек.
«Не зря работаем»
Ходить на шхуне под парусами незабываемо. Но гораздо круче становится, когда узнаешь, что за судьба у этого судна.
Нашу «Надежду» построили в Голландии в 1912 году и назвали «Стерной». Тогда это был еще рыболовный корабль.
Потом парусник перекупил бизнесмен из Гамбурга, а в 1936 году она попала в руки национального героя Гемании Феликса фон Люкнера и сменила имя на “Seeteufel” — «Морской дьявол».
— Феликс был, пожалуй, самым удачливым пиратом XX века. Пиратом — в истинном понимании этого слова. Будучи на стороне Германии, пытался, насколько это возможно, ослабить противников своей родины, — рассказывает боцман Алексей. — Но пиратствовал он на другом судне.
Во время Первой мировой войны он провел несколько блестящих операций по потоплению вражеских кораблей. Всего он захватил около 30 судов и за все время пиратства потерял лишь одного члена команды. И, когда корабль Феликса остановился на одном из островов, из трюмов были выпущены порядка 300 пленников. Видимо, уже и место для них закончилось, и еда.
Когда Феликс перестал пиратствовать и «пересел» на “Seeteufel”, то сразу отправился в кругосветку.
Точнее, это выглядело, как кругосветка. На самом же деле экипаж собирал сведения о портах вероятного противника перед Второй мировой войной. Тогда Феликс поддерживал фашистов и торжественно поднял на своем судне нацистские флаги. Но ходил под ними он недолго. Почти сразу после начала войны Люкнер разочаровался в гитлеровском режиме и продал корабль.
После войны Советы по репарации забрали шхуну себе и назвали «Ленинград».
— После этого шхуну отдали нахимовцам, чтобы они обучались морскому делу, — поясняет Алексей Филинович. — Кроме того, наше судно несколько лет ходило под алыми парусами, когда праздник выпускников только-только появился.
Сейчас же «Надежда» так и остается учебным парусником. На нем преподают азы морского дела петербургским студентам. Как признается Алексей — главное, что, окончив курсы, многие отправляются учиться на яхтенных капитанов. И этому экипаж исторического парусника особенно радуется.
— Значит, не зря мы здесь работаем! — говорят моряки.
Читайте также рассказ Алины про экспедицию к кладбищу затонувших кораблей в Балтийском море
