Случилась эта история довольно давно – 12 лет назад. Однако острые чувства, пережитые мной тогда, моментально всплывают со дна колодца памяти, будто произошло всё совсем недавно.
В Хитроу заблудился
Наш театр пригласили на фестиваль в Дублин. Ехала огромная группа, которую поделили на две части. Первая часть уехала днём раньше. В её составе отправилась постановочная часть труппы: монтировщики декораций, костюмеры, реквизиторы, гримёры, а главное, дирекция. С этой же группой улетел наш переводчик. Прощаясь, директор сказал мне: «На тебя вся надежда…», поскольку из членов второй группы худо-бедно по-английски говорил только я.
Из Москвы в Дублин мы летели не прямым рейсом, а через Лондон. Причины, почему выбрали именно такой способ добраться до Ирландии, не знаю. Вполне возможно, что так было дешевле.
Наша группа приземлилась в лондонском аэропорту «Хитроу», получила багаж. Все были спокойны: нам заранее сказали, что пересадка на дублинский рейс будет в том же терминале. Поэтому, зная, что в запасе у нас есть часа три, суетиться никто не стал. Важно было пройти таможенный контроль и спокойно ожидать посадки на наш рейс.
Что такое для русского человека в заграничном аэропорту «спокойно ожидать»? Это экскурсионное паломничество по магазинам “Duty Free”.
Мы отыскали нужный нам пункт досмотра. Увидев недалеко от него выход на улицу, сбегали проветриться. Потом прошли досмотр. Претензий нам не предъявили. Лишь некоторые, я в том числе, лишился своих зажигалок. Перед таможенником на паспортном контроле мы немножко застряли. Офицер смотрел в наши паспорта и внятным английским языком объяснял нам, что пропустить нас не может никак, поскольку у нас, при наличии ирландской визы, нет транзитной визы Соединённого Королевства.
В ответ на это я старался рассказать ему с помощью доступных моей памяти английских слов и британских интонаций, что мы летим в Дублин. В лондонском аэропорту пробудем всего час-другой, в город выходить не будем, а для этого виза Великобритании, как нам говорили в визовых службах, не нужна.
Убедил его довод, что вчера по точно таким же визам через «Хитроу» в Дублин проследовала не меньшая группа наших коллег. Он начал ставить штампы в паспорта. Администратор нашего театра решила стоять у стойки до последнего нашего человека, вцепившись в мою руку мёртвой хваткой и не отпуская меня ни на шаг. Вослед скрывающимся за поворотом друзьям я успел крикнуть, чтобы они подождали меня там, не уходили.
Когда транзитные штампы были поставлены и в наши паспорта, мы с администратором повернули за заветный угол, где должны были ждать нас наши. Естественно, там никого не оказалось. Мы знали номер нашего гейта. Я сказал растерявшейся администраторше, что пойду поискать наших и вернусь. И пошёл.
«Хитроу» — большой аэропорт. Я это знал. Теоретически.
Наш Шереметьево тоже немаленький, но в те времена у него ещё не было такого количества терминалов. Я шёл себе и шёл. Прошёл зону Duty Free, затем оказался в воздушном коридоре. Это такая большая труба, разделённая посередине стеклянной стеной на две секции.
По полу каждой секции пущена лента-транспортёр. В огромные окна полукруглой стены можно было видеть другие здания аэропорта, стоянки самолётов, под коридором по земле проезжали машины и автобусы. Тут-то я и оценил масштабы главного лондонского аэропорта. Длинный коридор — о его длине врать не буду, но метров 300 в нём было точно — привёл меня в зону выходов на посадку.
Там было пусто. Только два сотрудника службы безопасности сидели за своей стойкой. Наш будущий выход я увидел сразу. Никого из моих коллег в этом отсеке аэропорта не было.
Ясное дело, до посадки оставалось порядочно времени, кто будет сидеть и скучать в месте, где нет ни кафе, ни магазинов?
Я уточнил у охранников, точно ли здесь будет посадка на дублинский рейс. Мне ответили, что всё точно, только до посадки ещё уйма времени. И я повернул обратно в коридор.
Один из сотрудников службы безопасности остановил меня и сказал: «Сэр, вы не видите, что написано?». Над дверью висело зелёное табло с надписью «Входа нет». Я растерянно спросил: «А куда мне?». Сотрудник улыбнулся и указал рукой на соседнюю дверь.
За ней открывалась вторая часть воздушного коридора. Я, должно быть, густо покраснел от собственной тупости, потому что, поблагодарив, сиганул за дверь и помчался обратно к администраторше по второй секции коридора.
На бегу я размышлял о британской верности традициям и правилам, у нас ведь как раз наоборот, входишь туда, откуда вышел, так же удобнее. Ан нет, в Англии не так: написано «Нельзя!», не моги и помышлять, чтоб тебе было «Можно!». Вот ведь и коллеги мои: попросил же не уходить, подождать, сейчас бы вместе сидели бы в кафе за чашкой кофе или рассматривали бы полки в магазинах.
Коридор вывел меня в зал получения багажа. Он был совершенно пуст. Обратно в коридор соваться не было смысла, нужно было выбираться из багажного зала. Спросить было не у кого. В нижней части живота я почувствовал противный холодок.
Я ринулся к дверям, готовясь стучать и колотить, ведь по нашим понятиям зал должен быть закрыт, раз он не работает. Но двери были открыты, я вышел.
Вокруг меня был огромный… нет, гигантский холл аэропорта «Хитроу». Всюду ходили люди, работали магазины и кафе, всё сверкало, искрилось, переливалось огнями. Только ответить взаимностью этому празднику жизни я не мог: мне нужно было отыскать наших. Теперь вектор менялся — скорей всего, меня уже хватились, рвут волосы, переживают! Я ринулся искать тот пункт досмотра.
Я шёл и шёл, а знакомых мне мест никак не находил. Магазины и кафе меня совсем не интересовали. По пути я увидел стойку авиакомпании, самолётом которой нам предстояло лететь в Дублин. Я протянул паспорт, сотрудник компании быстро выдал мне посадочный талон. При этом он взглянул на часы и, покачав головой, сказал: «Сэр, до посадки осталось немного времени».
Я мчался сквозь сверкающий и обманчивый мир «Хитроу». Я его уже не любил. Я уже готов был его ненавидеть. Вдруг между двумя кафе я увидел какую-то невысокую перегородку, за которой стояли у столиков двое наших. Я ринулся к ним.
«Где вход?!»
– «Где-то там…»
Перескочить через перегородку мне не позволило чувство собственного достоинства. Поэтому я бежал дальше. Часы на руке, казалось, обзавелись встроенным микрофоном и тикали на весь Лондон. Наконец пункт досмотра. Я узнал его. Я прошёл его вновь, вновь «подарил» сотрудникам зажигалку, как по заказу для такого случая, их у меня с собой было две. Я пролетел по воздушному коридору, увеличить скорость мне помогла лента-транспортёр.
Мчась по коридору, за стеклянной стеной я увидел трёх своих друзей-коллег. Эти гады улыбались мне и, проезжая, знаками показывали, что отправились покурить. Я отчаянно мотал головой из стороны в сторону, кричал им: «Не ходите, вы не выйдете!» Они уехали.
Я вылетел из трубы-коридора к нашему выходу на посадку. Радости от моего появления не испытал никто. Никто даже не повернул голову в мою сторону. Меня, оказывается, никто и не терял. Я час носился по аэропорту, лишь бы найти их, лишь бы не давать им повода для беспокойства, а все, даже администратор, которой я обещал вернуться, были уверены, что я где-то рядом.
Разочарованию моему и бессильной злобе не было предела. Я сидел, успокаивая дыхание об длительного бега, и готов был разорвать первого, кто ко мне подойдёт. Никто не подходил.
Те куряки, которых я увидел по ту сторону воздушного коридора, вернулись к самой посадке. Они проходили через досмотр дважды. Оказалось, один из этой троицы оставил вместе со своими вещами паспорт и билет. Пришлось второму остаться с ним, а третьему мчаться к выходу на посадку за документами и проделать путь до пункта досмотра ещё раз.
Как они потом рассказывали, англичане очень удивлялись, почему это русские так любят проходить досмотр.
Впереди была неделя в Дублине. Новые впечатления от новой страны довольно быстро заставили меня забыть о моём неприятном приключении в «Хитроу». Но всё же воспоминания об этом живы во мне до сих пор.
